Телефон-автомат

Мы с Анет трахаемся в аду.



Она потела, я потел, и земля обливалась потом. Можно было ощутить дрожь, охватившую её внутренности, понять, что еще через мгновенье, она откроет рот и вырвет. "Скажи им, чтоб перестали", умоляла она, поглаживая мои жирноватые влажные волосы, "пожалуйста, сделай так, чтоб они перестали". Маленькие чертенята продолжали прыгать вокруг нас, покрикивая визгливыми голосами и принимая непристойные позы. Иногда они проводили своим длинным грязным ногтями по моей или её заднице, всегда сопровождая это противным смешком. А мы трахались. Мой язык ласкал её сосок, и горьковатый привкус серы проникал мне в рот. Я чувствовал, как её рука скользит по моей влажной спине, но, может, это был один из чертенят. Я снова сделал над собой усилие и, высунув язык изо рта, стал спускаться по её телу вниз, стараясь не обращать внимания на вкус, на запахи и звуки. До волос на лобке. Чертенята хлопали в ладоши и восторженно свистели, но я пытался не обращать внимания, сосредоточиться на движении языка. Она уже стонала, но ни на секунду не закрывала глаза. Её взгляд упирался куда-то в потолок, и она, конечно, видела огромных слепых летучих мышей висящих перевернутыми прямо у нас над головой или других, бодрствующих, планирующих по комнате и срущих вниз прямо в полете. Тут невозможно закрыть глаза ни на секунду, ни когда ты спишь или теряешь сознание, ни когда сношаешься с женщиной. Еще одна странность этого ужасного места в том, что у тебя всегда стоит, если ты мужчина, а если ты женщина, то у тебя всегда мокро между ног, и весь этот процесс совокупления превращается в процедуру почти принудительную, как дышать, как дышать этим скверным воздухом, вызывающим судороги, как блевать.



Один из чертей перескакивает прямо через нас, подбирает пальцем немного рвотной массы, подкидывает её в воздух, размахивает ею перед другими. Мой язык не прерывает движения, и она продолжает стонать. Я приподнимаю свое тело, чтобы войти в нее, и задеваю членом задремавшего летучего мышонка. А чертенята уже возбуждены до предела. Они обкидывают нас кусками мокроты и помета. Они рады нашему позору, нашим мучениям, но мы, мы не в состоянии остановиться. Мне бы только прислушаться к словам проповедника, когда я был молод, мне бы только остановиться, когда я еще мог.

Этгар Керет
Хубейза (Мальва)

Есть одно местечко, оно называется Хубейза, совсем недалеко от Тель-Авива. Мне рассказывали, что люди там, в Хубейзе, одеты в черное и они всегда счастливы. "Я не верю в эту болтовню", сказал мой лучший друг, признаться, он вообще сомневался в существовании счастливых людей. Сомневался, как и многие другие. Я же сел в автобус, направляющийся в Хубейзу, и всю дорогу в наушниках слушал песни о войне. Жители Хубейзы не погибают в войнах никогда. Они не служат в армии. Я сошел с автобуса на центральной площади. Меня приняли в Хубейзе с распростертыми объятьями. Там, рядом с ними, я очень отчетливо понял, что они действительно счастливы. Они много танцуют там, в Хубейзе, и читают толстые книги, и я танцевал вместе с ними там, в Хубейзе, и тоже читал толстые книги. Там я облачался в их одежды и спал в их кроватях. Там, в Хубейзе, я питался их пищей и целовал их младенцев прямо в губы. В течение трех длинных недель.
Но оказалось, что счастьем невозможно заразиться.


----------------------
Немного информации:

Хубейза - дикий цветок из семейства мальвовых, растет в Израиле почти как сорняк, везде. Он съедобен, и цветы, и листья. Впрочем, слово это арабское, в переводе просто хлеб, а на иврите он называется - халамит - мечта, понятное дело.

И еще одна ссылка: в черных одеждах, не служат в армии и читают толстые книги - это наши ортодоксы. И их счастьем невозможно заразиться, если не веришь.