224
0
0
0
Марина Даркевич, "Высокое погружение", фрагмент 3
Книга постепенно выкладывается сюда:
Марина Даркевич, "Высокое погружение" на Литнете
Фрагмент 3.
(Гимн любви и чувственности)
Нельзя сказать, что Денис и Светлана сразу кинулись в кровать, едва успев войти в квартиру. Да, они целовались и прижимались друг к другу, но то и дело то один, то вторая прекращали свои ласки и даже отступали на полшага назад, словно бы думая – то ли они делают, чёрт возьми?..
Но от второго раза удержаться было невозможно – ибо «падение» в гримёрной уже состоялось. К тому же Света принесла бутылочку молодого красного вина и включила приглушённый розовато-оранжевый свет в комнате.
– Был бы у меня рояль, – произнесла она, – я бы поставила бокалы на него. Но, как видишь, у меня только вот такая «самоиграйка» есть...
Рядом с окном стояло небольшое электропиано «ситизен». В момент недоброй памяти визита бывшего мужа инструмент располагался на кухне, да и вряд ли Олег позарился бы на подобную вещь. Пусть она и стоит не две копейки, но продать видеомагнитофон не в пример легче.
– Тогда за нас, – улыбнулся Денис.
После того как вино было выпито, он подошёл к Светлане, поцеловал её сладкие от божоле губы и, не давая ни ей, ни себе возможности пойти на попятный (а вероятность этого незримо витала вокруг), расстегнул на женщине юбку. Света позволила ей упасть на пол, переступила ногами, обтянутыми чёрного цвета нейлоном. Сама взялась за пуговицы рубашки Дениса, с нескрываемым наслаждением помогая ему снять её. Неловко скинув одежду назад, Тилляев едва не опрокинул бокал на клавиатуру. Но успел подхватить его, случайно коснувшись рычажка включения. «Ситизен» негромко промурлыкал сигнал готовности.
– А я ведь умею нажимать на эти клавиши, – вдруг сказал Денис. – И даже иногда попадаю в доли.
– Споёшь мне? – тихо спросила Света, присев у ног юноши. Глядя снизу вверх прямо в глаза, принялась расстёгивать его брюки.
– Спою, – ответил Денис.
Освободившись от верхней одежды, он подтащил мягкий табурет, коснулся клавиш инструмента. Понизил уровень громкости до минимального, включил нужные регистры. И довольно скоро наиграл знакомую спокойную мелодию, известную, наверное, всему миру.
– Andante, Света, – произнёс он низким бархатным голосом, совсем не похожим ни на его обычный, ни на сценический, когда он выступал в роли Парфёновой. Затем несколько раз кашлянул и начал выводить по-английски:
Take it easy with me, please
Touch me gently like a summer evening breeze
Take your time, make it slow
Andante, andante
Just let the feeling grow.
Make your fingers soft and light
Let your body be the velvet of the night
Touch my soul, you know how
Andante, andante
Go slowly with me now.
Светлана не верила своим ушам. Голос юноши снова звучал совершенно по-женски, но уже совсем иначе, нежели на сцене. Это было настоящее «бархатное» меццо-сопрано, которое мужчина, независимо от возраста, не мог бы воспроизвести. А Денис, намеренно понижая голос, умело копировал тембр Анни-Фрид Лингстад, нежно произнося «Go slowly with me now»...
I'm your music
(I am your music and I am your song)
I'm your song
(I am your music and I am your song)
Play me time and time again and make me strong
(Play me again 'cause you're making me strong)
Make me sing, make me sound
(You make me sing and you make me...)
Andante, andante
Tread lightly on my ground
Andante, andante
Oh please don't let me down.
Света закрыла глаза от наслаждения и чтобы не спугнуть волшебный, чарующий миг. Ей показалось, что не Денис сейчас сидит рядом с ней и исполняет этот гимн любви и секса, а настоящая девушка, точнее – некий женственный дух, фантастическая наяда или сирена. Та, что поймала однажды на сцене театра юношу в свои чары и превратила его в идеальное существо – то, о котором часто грезила в своих нескромных снах Севостьянова. В том числе и давних – когда ещё только начинала осознавать свою сущность, впервые знакомясь с собственным телом, которому всегда было радостно откликаться на нежные прикосновения сладкой симфонией тонко настроенных чувств.
There's a shimmer in your eyes
Like the feeling of a thousand butterflies
Please don't talk, go on, play
Andante, andante
And let me float away.
Мешая играть Денису, Света обхватила бёдрами его колено, сама же расстегнула и сбросила блузку, следом на пол слетел лифчик... И да, это уже было далеко не «andante»... Следующие часы прошли в темпе от «allegretto» до «presto».
– ...Никогда бы не поверила, – томно произнесла Света, – что после такого трудного спектакля я ещё часа два способна безостановочно двигаться.
Её голова лежала на груди Дениса, который расслабленно перебирал волосы женщины и нежно гладил её лицо, чуть касаясь его кончиками пальцев. Оба были обнажены; на их телах играли оттенки розового цвета, пропущенного и отражённого от неяркой лампы в абажуре, отражаясь от занавесок и портьер, которые так ненавидел Олег. Одеяло валялось на полу, в той же куче, куда как попало было сброшено нижнее бельё любовников.
– Я тоже нечасто останавливался, – сказал Денис. – Но ты была настоящей страстью в чистом виде, ничем незамутнённой. Боже, до чего ты раскалённая. Как лава. И яркая. Света-Светлячок.
– Со мной такое впервые, – сказала Света.
– Правда? – спросил Денис, веря и не веря этим словам. – Потому что я ещё довольно зелен?
– Нет, ты не зелен... И опыт у тебя не мальчишеский. Тут другое. Не знаю, может быть, ты рассердишься на мои слова...
– Я не в состоянии на тебя сердиться, Светлячок.
– Ты занимаешься любовью, как девушка.
Денис засмеялся.
– Я сказала что-то неприятное?
– Да что ты... Просто я слышу подобные слова не впервые. И мне это вовсе не неприятно. Напротив... Даже пикантно как-то.
– Больше скажу: не просто как девушка. А как лесбиянка. Вот эта тяга к позе «ножницы». Твоя нежность удивительно уживается с циничностью – притом какой-то не мужской... Не обижайся только, пожалуйста. Господи, а какие чудеса творит твой язык! Как будто ты уже на себе изучил, где находятся самые потаённые и сладкие местечки.
– По-моему, у тебя был опыт с девушкой, – догадался Денис. – И он оказался довольно волнующим, верно?.. Но чего-то тебе не хватило.
– В общем-то ты прав... Я никому о нём не рассказывала. А тебе расскажу.
Немного запинаясь от странного возбуждающего стыда и не всегда находя нужные слова, Светлана поведала юному любовнику о своих неудачных попытках расширить горизонты собственной сексуальности.
– Знаешь, я ведь совсем не искушён в таких тонких материях, – сказал Денис. – Могу ошибиться, но тебе просто неинтересна телесная близость без чувства, которое ты хочешь испытывать к другому человеку. Поэтесса была тебе безразлична, и вторая девушка, видимо, тоже. Будь у вас любовь, ты бы с ума сошла от страсти и кончила не хуже, чем сейчас... Ведь у тебя были же подобные случаи с мужчинами, верно? Как положительные, так и не очень?
– Ты сказал «любовь», малыш? А вдруг я тебя и правда люблю? – неожиданно спросила Света.
В этот момент Денис физически ощутил, как оранжево-розовая комната начала делать вокруг него вращательные движения.
– А вдруг и я тебя люблю тоже? – эти слова прозвучали будто бы сами собой.
– А может быть, мы принимаем сумасшествие за любовь, малыш?
– Пусть даже так. Всё равно это замечательно.
– Но тогда ты не совсем прав. Послушай ещё немного откровений от видавшей всякие виды женщины. Я чувствую, что в тебе заложены сексуальные черты двух полов сразу. И ты взял лучшее от обоих. Наполовину ты мужчина, наполовину – женщина. И именно этим ты для меня идеален как любовник. Словно лесбиянка, оказавшаяся в мужском теле. Я только сегодня поняла, чего мне никогда не хватало прежде – ни от мужчин, ни от женщин.
Некоторые слова Светланы Денису льстили, другие – пусть немного, но вгоняли в краску. Смущая, они возбуждали.
Севостьянова неважно понимала, что сейчас с ней происходит. Так она ещё ни с кем не откровенничала. Только сама с собой, разве что. В последние годы в прессе, в основном «жёлтой», конечно, много писали о Таиланде и населяющих его ледибоях. Света иногда давала волю фантазии (порой пуская пальчик в ход), однако понимала, что вряд ли опустится до пошлого «снятия», даже если вдруг когда-нибудь разбогатеет и доберётся до далёких азиатских берегов. Но образ девушки, обладающей настоящим мужским достоинством, всё равно вызывал порой у Светланы сухость во рту и – что греха таить – тёплое увлажнение в другом месте.
– Расскажи про свой опыт, солнышко, – попросила Света. – Может быть, у тебя врождённый талант сводить с ума женщин с опытом... Или тебя кто-то очень рано научил, как общаться с девушками?
– Очень рано? – переспросил Денис. – Вообще да. Знаешь, в школе мне порой приходилось тяжеловато. Меня же отправили в первый класс в шесть лет. Но могло быть и хуже. Как писал Лев Кассиль – меня били редко, боялись убить. Но поводов особых я не давал, учился хорошо, а кроме школьного театра, ещё и занимался фехтованием. Звёзд не хватал, но это всё-таки вызывало некоторое уважение. Потом, меня внезапно взяли под своеобразную защиту, хоть я этого и не просил.
– Главный амбал в классе?
– Можно и так сказать. Это была девочка. Тайский бокс, прозвище «Рэмбо». Училась плохо, и я почти два года делал за неё контрольные по всем предметам. Кроме местного языка. Вот он как раз мне давался трудно, и я частенько списывал по нему у других.
– Готова поспорить, она стала твоей первой девушкой?
– Ни в коем случае. Но между нами была не просто дружба. Я был в неё немного влюблён, но не уверен, что хотел большего. По-моему, и она тоже относилась ко мне примерно так же.
– Но классе в девятом-десятом у тебя же наверняка уже были более занятные приключения?
– Знаешь... Я ведь не учился в десятом.
– Как так? Без аттестата поступил в театральное? Не может быть.
– Почему без аттестата? У нас школа была настолько перегружена, что приходилось учиться в три смены. Учителя просто выли, да и директор тоже. В середине восьмидесятых у нас в республике пересажали половину правительства, на школы всем стало плевать, и руководство предложило всем желающим выдать аттестаты досрочно – сразу по окончании девятого класса. Некоторые получили и после восьмого.
– Лихо, – призналась Света и начала что-то считать в уме. – Так, подожди, мальчик мой... Сколько же тебе лет на самом деле?
– У меня в паспорте написано, – усмехнулся Денис. – Потом, ты же сама знаешь, ещё с нашей первой встречи. И Пронина в курсе, она даже не стала вопросы тогда задавать. Ласкевич ей всё рассказал обо мне.
– Положим, не всё, – усмехнулась Света. – А кто и когда лишил тебя девственности?
– Это произошло на первом курсе училища. Её звали Вера. Она тогда училась на третьем. Но поступила только с четвертого захода, так что у нас была приличная разница в возрасте. Я даже не успел понять, как это случилось. Состоялся стихийный междусобойчик, она просто подошла ко мне и сказала «пошли со мной». В общем, я даже никаких усилий не прикладывал.
– Готова поспорить, что оральный секс у тебя случился раньше классического.
– Ты только что выиграла сама у себя, – улыбнулся Денис.
– И это был не минет.
– Опять верно.
Денис прежде никому не рассказывал о подробностях своего вхождения в сексуальную жизнь, ибо Вера обычно садилась в кресло, раскидывала ноги и говорила только два слова «лижи меня». Вознаграждала же она Дениса редко и, как правило, рукой, и лишь в случаях, когда юноша был особенно старателен (по её мнению). Чаще же Вера просто говорила, с усмешкой видя его возбуждение: «Умничка. Приходи через три дня». И Тилляеву доводилось помогать себе самому немногим позже. Классическим же сексом она вознаграждала Дениса ещё реже, предпочитая миссионерскую позу либо садясь на молодого человека сверху. За полгода этих встреч таких изысков не набралось и десятка. И когда Вера уехала (по слухам, в Москву), Тилляев даже испытал некоторое облегчение. Он не без колебаний начал рассказывать Свете эту историю, но женщина требовала всё новых подробностей. Казалось, они её возбуждали, и это немного удивляло Дениса.
...Тело женщины скользнуло вниз. Её поцелуи спускались от шеи по груди и животу Дениса, вызывая у юноши сладкую дрожь. И через минуту он забыл обо всём на свете.
Кроме излучающего волшебный свет имени, которое он несколько раз произнёс шёпотом.
#разница_в_возрасте, #юноша, #женщина, #минет, #куни, #любовь, #откровенно
Адрес записи