Блог rmichaellb78.

МЕДВЕЖИЙ УГОЛ

автор rmichaellb78

Огромная благодарность cocooner за то, что он предложил написать рассказ на данную тему

МЕДВЕЖИЙ УГОЛ

Отложив книгу на прикроватную тумбочку, жена повернулась ко мне.
Я лежу на кровати рядом и еще не сплю, хотя глаза уже начинают слипаться.
Склонившись надо мной, она нежно целует меня в лоб, ее распущенные русые волосы щекочут мой нос:
-Спи, дорогой, уже поздно.
Я молча моргаю ей глазами, ощущая прилив крови к члену.
Щелкает выключатель ночника, и комната погружается во мрак.
Женская рука обнимает мою грудь, а голова прижимается к плечу. Хочется тоже обнять и поцеловать свою вторую половину, но я этого сделать не могу. Я вообще ничего не могу сделать, так как нахожусь внутри спального мешка, который плотным теплым коконом обволакивает все мое тело.
Почему я в спальном мешке? Да потому, что мне приятно там находиться, а моей жене приятно меня в него упаковывать.
Перед тем, как уложить меня в мешок, жена долго и нежно моет в душевой кабине мое тело, целуя мои плечи, мою грудь, мой живот… Я тоже под теплыми струями воды, как под летним дождем, ласкаю ее стройные и упругие формы. Потом мы вытираем друг друга махровыми полотенцами в спальне. Я уже возбужден и нуждаюсь в высвобождении сексуальной энергии, поэтому пытаюсь повалить жену на кровать.
-Погоди, не сегодня,- освобождается она из моих объятий.
Взяв в руку шелковый шнурок, жена опускается на колени передо мной. Ее нежная рука несильно обматывает шнурок вокруг основания моего, и без того возбужденного, члена. Далее жена оттягивает мне мошонку и не туго перетягивает яйца. Концы шнура, перекрещивая друг друга, поднимаются к головке члена. Под головкой члена делается несколько витков, и шнур завязывается на узел.
На кровати уже заранее приготовлена одежда, в которой я буду спать. Жена надевает на меня тонкие теплые кальсоны и нательную рубашку. Связанный член бугром выделяется под обтягивающим бельем. Я поднимаю руки и два плотных теплых свитера один за другим оказываются одеты на меня. На ноги поверх кальсон я натягиваю двое спортивных шерстяных штанов.
Жена надевает мне теплые эластичные горнолыжные носки. Потом я с трудом влезаю в облегающий комбинезон для горных лыж, который, как панцирь, обтягивает уже надетые на меня свитера и штаны. Молния комбинезона застегивается на моей спине.
-Давай руки, - жена надевает на мои руки лыжные перчатки. Потом поверх перчаток еще по три пары эластичных носков для горных лыж.
Теперь я похож на толстого неуклюжего аквалангиста с боксерскими перчатками на руках.
Жена целует меня, я ее тоже, при этом пытаясь неумело обнять «культяпками» рук.
-Тебе вредно шевелиться,- говорит, отстранившись от меня, жена, - а то вспотеешь.
Действительно, если во всей этой амуниции стоять или лежать, то просто тепло и приятно. Но если начинать двигаться, то сразу чувствуется жара.
Жена берет со стола серебристый строительный скотч и в несколько витков вокруг моей головы запечатывает им мой рот. Потом делает скотчем несколько витков с макушки под подбородок.
Теперь я просто немой раб моей прекрасной госпожи. Довершает мое облачение шерстяной подшлемник, который жена натягивает мне на голову. Поверх подшлемника она повязывает мой рот еще черным вязаным шарфом. Видны только мои нос и глаза.
Мы подходим с ней к кровати, на которой уже разложен мой любимый черный спальный мешок. Он стеганный, сделан из нейлона с тонкой теплой прослойкой синтепона. Я ложусь на кровать и пытаюсь залезть в спальник, но у меня это плохо получается.
-Давай помогу, - нежные женские руки постепенно натягивают на мое объемное от одежды тело спальный мешок. Я уже весь в мешке. Руки прижаты сбоку к туловищу. Жена с трудом застегивает молнию, надевает мне на голову капюшон и затягивает под подбородком его шнурки.
Я превратился в большую черную гусеницу. Внутри мешка тесно, но еще можно немного двигать руками и ногами. Однако гусеница должна стать куколкой, а куколке двигаться не полагается. Жена берет два белых эластичных медицинских бинта и, начиная с щиколоток ног, крест на крест бинтует мой кокон. Получается черная куколка, заключенная в тугую белую сетку бинтов. Остаток бинта жена фиксирует у меня на шее.
Мне уютно и приятно, правда я не могу пошевелить ни рукой, ни ногой, а перетянутый член взывает к семяизвержению. Жена поправляет мне подушку. Теперь из куколки бабочка «вылупиться» только завтра утром.
-Спи, я еще почитаю, - жена укладывается рядом со мной на кровать и открывает томик Брюсова…
Прикрываю глаза и вспоминаю события, происшедшие три года назад…

* * *

…Я был самым младшим из троих мужиков, с огромными рюкзаками и сумками вывалившимися на заснеженный перрон железнодорожного вокзала Иркутска. Несколько суток в поезде были позади, но предстояла еще дорога от Иркутска до небольшого поселка Оёк и далее километров 50 по бездорожью до Ивантеевки: затерянной где-то в Сибирской тайге деревеньки, по меркам почти столичного Питера – медвежьего угла.
А все началось с того, что меня пригласил на зимнюю охоту мой родной дядя Сергей.
У моего дяди Сергея есть два закадычных друга: Дмитрий и Владимир. Они вместе служили срочную в армии, с тех пор и началась их дружба, продолжающаяся уже 25 лет. У них есть традиция - по мере возможности обязательно встречаться у кого-нибудь. Так как они заядлые охотники и рыболовы, то естественно, что встречи проходят на лоне природы или с удочками в руках, либо с ягдташем и ружьем на перевес. Единственным препятствием к их встречам является расстояние.
Дядя Сергей с семьей живет в Москве, Дмитрий - в Ярославле, а вот Владимира судьба закинула в далекую Иркутскую область. Именно к нему и направлялась в морозный декабрьский день наша небольшая группа. Да! Забыл представиться. Я – это двадцатилетний студент третьего курса Питерского университета Артем Туманов.
У моего дяди в семье одни женщины: жена и дочери близнецы моего возраста, поэтому ко мне он относится, как к родному сыну. Мой родной отец погиб на буровой, когда мне было полгода, поэтому дядю Сергея я почитаю за отца, так как он все время помогал моей маме в моем воспитании.
Однако, несмотря на столь близкие наши отношения, ему пришлось потратить не менее часа, прежде чем он по телефону уговорил свою сестру, то есть мою маму, отпустить меня с ним в тайгу на целых две недели. Сессию в университете я уже сдал, у меня были каникулы, поэтому я с удовольствием согласился отправиться с дядей. К тому же мне, городскому жителю, хотелось посмотреть почти необитаемые таежные места. Собственно в тайге мы должны были прожить дня четыре, а остальное время уходило на дорогу туда и обратно.
Итак, после многочисленных наставлений и увещеваний со стороны мамы, одетый как на экспедицию к северному полюсу, я отправился в Москву. Там меня уже ожидали дядя Сергей и приехавший к нему Дмитрий. К Владимиру, пригласившему друзей на зимнюю охоту, они собирались ехать впервые. Целый день мы потратили на то, чтобы закупить необходимое снаряжение: по нескольку комплектов теплого белья, утепленные охотничьи куртки и берцы, вместительные рюкзаки и четыре спальных мешка (для себя и для Владимира). Дмитрий, памятуя об их службе в районе китайской границы, предложил купить по несколько пар носков для горнолыжного спорта, теплые вязаные подшлемники, теплые варежки, и много еще такого, что могло бы пригодиться в тайге зимой. Помимо этого каждый из нас вез еще по целой сумке своих теплых вещей. В итоге, когда мы загрузились в купе поезда Москва-Владивосток, каждый тащил огромную сумку и вместительный заплечный рюкзак. Хорошо, что все остальное охотничье снаряжение Владимир обещал предоставить на месте. Ему, как местному егерю, это не составляло большого труда…
И вот, зажатые в неудобной маршрутке, мы, наконец, подъехали к поселку Оёк, где располагалась какая-то воинская часть. Вокруг была степь с видневшимися вдали сопками, тайгой и не пахло!
Здесь на остановке маршрутки среди снующих военных нас уже ожидал Владимир. Я сразу узнал его, так как не раз видел фотографии друзей в фотоальбоме дяди.
Друзья обнялись.
- Сколько зим, сколько лет! – трубил своим сдержанным басом дядя Сергей, пожимая крепкую руку коренастого Владимира.
- Володька! – не скрывая своей радости, сдавил шею егерю Дмитрий.
Наконец, когда друзья вдоволь потискали друг друга, очередь дошла до меня. Среди сорокапятилетних мужиков, я казался почти подростком.
-Так это и есть твой племяш Артем? – радушно улыбаясь дяде Сергею, спросил Владимир. – Ну, давай знакомиться!
Крепкая теплая рука егеря сжала мою ладонь.
- Ну, по коням! – скомандовал Владимир трем укутанным по самый нос и толстым от объемных курток фигурам. Только сейчас мы заметили стоящие в отдалении сани, запряженные коренастой мохнатой лошадкой. Погрузив наши шмотки на сани и усадив нас поудобнее, Владимир дернул повод, и лошадка потрусила в сторону от поселка по направлению к сопкам. Сначала мы ехали вдоль трассы, где изредка проезжали лесовозы. Кругом была степь, и большого леса не наблюдалось. Егерь свернул сани в сторону от трассы, по направлению к ближайшей сопке. Обогнув ее, мы, наконец, попали в настоящую тайгу.
Дорога была узкая, но хорошо укатанная. Вокруг нас обступили вековые деревья, которые в своем молчаливом величии будто провожали нас задумчивым взглядом, иногда потрескивая от мороза. Так покрякивают деревенские старики, провожая взглядом шумно галдящую молодежь, мол, молодо зелено. Но старые друзья, не видевшиеся несколько лет, не обращали внимание на «строгие взгляды» вековых сосен и без остановки говорили, будто у них в запасе было всего несколько часов, а не четыре-пять дней времени. Наконец, выговорив все новости и убаюканные монотонным движением лошадки, Дмитрий и дядя Сергей стали клевать носом. Я, не прекращая восхищаться, обступившей меня красотой, тоже постепенно стал дремать. Из состояния полудремы нас вывел заливистый лай маленькой черной собачонки, которая на всех порах неслась к саням.
-Ах ты, чертенок! – повернувшись к нам, сказал с улыбкой Владимир.- Чует хозяина за версту!
Собачонка поравнялась с санями и, виляя хвостом, но лая и настороженно глядя на чужаков, бежала рядом с лошадью.
-Да успокойся ты, Уголек, это свои! – прикрикнул на пса Владимир. Пес сразу понял хозяина и, перестав лаять, молча бежал около саней, повиливая хвостом. Наконец за поворотом, показалась Ивантеевка. Прочные деревянные добротные дома шли вдоль широкой улицы. Как они были не похожие на покосившиеся и завалившиеся хибары, которые сплошь и рядом обступают грязные ухабы наших среднерусских деревень!
Ивантеевка была довольно большой: со школой, почтовым отделением и клубом. Я не так представлял глухую сибирскую деревню. Проехав до самого конца улицы, мы остановились около закрытых ворот одного из просторных бревенчатых домов. Уголек вновь залился веселым звонким лаем. Через минуту ворота открыла стройная девочка-подросток лет шестнадцати. Несмотря на двадцатиградусный мороз, она была в одной душегрейке, в валенках и без платка. За ней следом на крыльцо высыпало четверо пацанов в возрасте от семи до четырех лет, все белобрысые и кряжистые - вылитые копии Владимира.
-Ну, ты и настрогал роту! – завистливо сказал Дмитрий, который единственный из троицы еще оставался холостым.
-А ну быстро в дом!- деланно грозно прикрикнул на пацанят Владимир, и тех, как ветром сдуло.
-Дашунь, да и ты бы потеплее одевалась, - уже ласково обратился к девушке егерь.
Все уже поняли, что это его старшая дочь.
-Мамка-то где? – с некоторым беспокойством спросил Владимир.
-Да, все нормально, бать! Прилегла отдохнуть, - проворковала звонким голоском разрумянившаяся девушка.
Пока мы снимали с саней нашу поклажу, на крыльце появилась симпатичная моложавая женщина.
-Добро пожаловать, - таким же мелодичным голосом обратилась она к приезжим.
-Вот, Любушка, знакомься: Сергей, Дмитрий и Артем! – Владимир по очереди представил нас, кутающейся в пуховой платок женщине. Жена Владимира была беременна и явно на последнем месяце.
-Дочку ждем!- с гордостью проговорил сияющий Владимир.
Наконец все вещи были занесены в просторные сени.
Любаша со старшей дочерью суетилась на кухне, а Владимир в сопровождении, крутящихся под ногами пацанов, пошел показывать нашу комнату.
-Вы уж извините, что селю вас в одной комнате. Но думаю, что вам здесь понравится, - открывая дверь и занося часть наших вещей, сказал Владимир.
Комната была просторная светлая и чистая. На полу простая домотканая дорожка. Три панцирных кровати с высокими перинами, покрытые белоснежными покрывалами. Пуховые подушки. Вешалка для вещей. Чистые занавески на окнах. Цветущая герань на подоконнике. Все просто и по-деревенски мило.
-Это у нас комната для гостей. Любашина сестра летом часто с мужем и дочерью из Иркутска приезжают, вот и селим их здесь. А зимой комната пустует.
Владимир оставил нас, и мы стали распаковывать свои пожитки. Вскоре кто-то постучал в дверь. На пороге появилась Любаша.
-Можно к вам? – женщина зашла в комнату - Ну, я смотрю, вы уже обживаетесь? Если что нужно, то не стесняйтесь.
Тут в комнату заглянул разгоряченный Владимир.
-Сейчас баньку соорудим! А потом милости просим к столу!– окинув нас веселым взглядом, проговорил он, - Артем, я смотрю, ты уже все вещи распаковал! Пойди на двор, помоги Даше дрова в баню принести.
Пока мужики остались в комнате и опять предались воспоминаниям, я надел вязаную шапку, накинул куртку и вышел во двор. Там Даша, в полушубке и платке на голове, из поленицы выбирала дрова. Рядом крутился Уголек, бросившийся ко мне со звонким лаем.
-Уголек! А ну перестань! Свои! – прикрикнула на него Даша. Пес замолчал и завилял хвостом.
Девушка, смотрела на меня чистым открытым, немного кокетливым взглядом.
-Меня Даша зовут! А Вас? – заправив выбившийся из под платка светлый локон, спросила девушка.
-Меня Артем! – немного смущенный обращением на «Вы», ответил я, - Дядя Владимир просил дрова в баню отнести.
-Берите вот отсюда,- девушка указала на край поленницы.
Набрав дров, мы отправились в баню, которая располагалась на заднем дворе дома. Постепенно обоюдные смущение и скованность прошли, и минут через десять мы уже оживленно болтали.
-А правда, что в Ленинграде белые ночи? – говорила Даша.
-Правда.
-Красиво наверное!?
-Да у нас в Питере и без белых ночей красиво: Невский, Исакий, Петропавловка, Зимний, а в Петродворце царство фонтанов…, - я с упоением рассказывал о любимом городе.
- А Вы, Артем, в каком ВУЗе учитесь?
-Слушай, Даш, давай на «ты», а то мне не удобно! Вроде не намного тебя старше…
-Давайте, то есть давай!
За разговором мы и не заметили, как натаскали в баню кучу дров.
-Ой, да хватит уже носить! – сказала Даша,- Надо разжигать печку.
Взяв топор и ловко настрогав с одного полена тонких чурочек, Даша растопила печь.
-Подавай дрова, а я буду закладывать их в печь.
Я стал подавать девушке дрова. Вскоре яркие языки пламени весело плясали в печи. Последнее полено выпало у меня из рук. Так получилось, что мы с Дашей нагнулись за ним одновременно, а моя ладонь случайно легла на руку девушки. Опять воцарилось неловкое молчание, но девушка не убрала руки, а как-то заворожено посмотрела мне в глаза. Я сразу и не понял, что произошло. Девушка впилась своими алыми губами в мои губы. Это было больше похоже не на поцелуй, а на мягкий укус, продолжавшийся несколько секунд. Даша отпрянула в сторону и, схватив упавший платок, выбежала на улицу.
Подняв злополучное полено, я бросил его в огонь и тоже вышел на двор. Девушки нигде не было. Я отправился домой. Даша была там и крутилась на кухне подле матери, делая вид, что не замечает меня. Я прошел в нашу комнату. Мужики все еще предавались воспоминаниям молодости. Я зашел и, прислонившись к стене, стал слушать их байки. Дядя Сергей, атлетически сложенный, сидел на кровати в одной тельняшке и что-то басил про давнишние армейские приключения. Дмитрий, худощавый и верткий, заливался смехом, держась за живот. Владимир утирал крепким кулаком, выступившие от смеха слезы.
-Ну, хватит, лясы тачать! – наконец успокоившись от смеха, сказал Владимир, - Баня уже должна нагреться.
Через двадцать минут в клубах пара четверо мужиков с удовольствием смывали с себя пот и дорожную грязь, безжалостно лупя друг друга березовыми вениками…

* * *

…Стол ломился от всевозможных яств: копченый окорок, соленые грибы, пельмени и конечно картошка. Любаша с Дашей то и дело подносили все новые угощения. Разрумянившиеся после бани мужики, опрокинувшие уже не первую рюмку чистейшего, как слеза, домашнего первача, затянули «Ой, то не вечер…». Я тоже не отставал от трех друзей и дернул три рюмки самогона. Однако мой организм оказался явно слаб для этого благородного напитка. Несмотря на то, что жена Владимира, Любаша постоянно подкладывала мне что-то на тарелку, я опьянел. За столом сидели только мужчины, да иногда Любаша присаживалась к Владимиру, нежно кладя голову ему на плечо, при этом поддерживая рукой живот. Даша приносила закуски. Неугомонную шумную роту сыновей Владимир отправил в приказном порядке спать.
Заметив, что меня развезло, и я чуть ли не клюю носом в тарелку, Дмитрий ухмыльнулся:
-Да, слабоваты нынче мужики! Вот мы в твои годы, Артем! Помнишь, Володька, на рыбалке на Волге?!
-Да перестань, Дмитрий! Нормальный парень! Устал просто, вот и разморило немного! Научится еще пить, дела-то не хитрое…, - заступился за меня дядя Сергей.
-Дашунь, помоги Артему. Отведи на улицу, пусть воздухом подышит, - обратился, улыбающийся Владимир к дочери.
-Да ну, что я маленький, сам дойду,- запротестовал я и петляющей, но твердой походкой под общий смех отправился в сени, не вписавшись в косяк двери.
Накинув куртку и подняв ее воротник, я вышел на улицу. Ночное небо здесь было не такое, как в городе. Оно было чище и все залито мириадами звезд. Было морозно и тихо, только кое-где иногда побрёхивали собаки. Ко мне подбежал Уголек и завилял хвостом. За этот день я успел подружиться с собакой.
-Ну иди сюда,- присев на лавку около окна, я погладил пса за ухом.
Хлопнула входная дверь. На пороге стояла Даша.
-Артем, ты чего без шапки?! – девушка держала мою вязаную шапку.
-Ты зачем это сделала? – спросил я у девушки, взяв шапку из ее рук.
-Что сделала? Шапку принесла? Чтобы ты после бани не простыл!
-Не притворяйся, что не поняла, о чем я говорю.
Девушка молчала, прикусив нижнюю губу, но никуда не уходила.
-Я про… про баню…- не решившись напрямую сказать про поцелуй, выдавил я из себя.
Даша отвернулась. Поняв, что говорю несколько грубо, я встал и положил руку на плечо девушки.
-Ну, не дуйся! Я не обижаюсь, но ты же еще ребенок…
-Ребенок? – девушка резко повернулась. Даже в темноте я заметил, как блестели ее глаза. Не дав мне опомниться, Даша обхватила мою шею руками и прижалась своими губам к моим. Теперь это был не робкий неумелый поцелуй девочки, а страстный и долгий поцелуй молодой женщины. Невольно я ответил ей. Наконец она с силой отстранилась, оттолкнув меня, и убежала домой. Не устояв на ногах, я плюхнулся в снег.
Когда я весь в снегу появился в доме, посиделки еще продолжались. Взглянув на меня, Любаша прыснула от смеха, а мужики заулыбались. Даши нигде не было, но я слышал, что она звенит посудой на кухне.
-Пойдем, Тёма, я тебя спать уложу! - добродушно обратилась ко мне жена егеря и, придерживая за плечи, отвела в нашу комнату. Несмотря на мои протесты, женщина помогла мне раздеться и уложила в постель. Нежно поправив одеяло и пожелав мне спокойной ночи, она вышла.
Ночью мне снилась Даша.

* * *

Утром я проснулся поздно, мужики, несмотря на то, что засиделись глубоко за полночь, уже встали.
-Подымайся, Артем,- дядя Сергей возился в своих вещах, - Владимир обещал сегодня отвести нас на заимку в тайге. На кабана охотиться будем! Представляешь!
Я молча сидел на краю кровати и протирал глаза, от вчерашнего трещала голова.
-Давай, давай, боец! – потрепал меня по плечу Дмитрий, - а то всю охоту такими темпами проспим.
В комнату зашел уже одетый Владимир, державший в руке новенький карабин.
-Так, мужики, одевайтесь основательно! Обещают мороз до тридцати. Предлагаю взять с собой все теплые вещи. Мало ли чего за три дня может случиться. Туда и назад на санях вас довезу, со всеми удобствами. Сегодня до заимки нашей доберемся, обустроимся, а завтра уже охота! Послезавтра обратно вернемся.
Наконец все приготовления были сделаны. Помимо вещей и оружия на сани были уложены лыжи и увесистый рюкзак с продуктами, который Любаша сама лично упаковала. Жене егеря помогала Даша, но на меня она даже не взглянула. Самый старший из пацанов Владимира, Егор, пытался напроситься с нами на охоту, но Владимир отказал. Мал еще.
Я пытался поговорить с Дашей, но она постоянно вертелась то около матери, то около саней, помогая Владимиру уложить вещи. В общем, поговорить по душам с девушкой не удалось.

* * *
Солнце поднялось над притихшей заснеженной тайгой, снег искрился алмазным блеском. Наша маленькая экспедиция уже два часа продвигалась к заимке на санях, запряженных все той же мохнатой лошадкой. Рядом со мной на санях сидел Уголек, уставший бежать по рыхлому и глубокому снегу.
Наконец мы остановились.
-Всё! Приехали! – Владимир спрыгнул с саней.
Мохнатая лошадка остановилась около приземистого, наполовину засыпанного снегом сруба с двумя небольшими оконцами. Рядом был небольшой навес, где хранились дрова, и лежало сено. Поработав лопатой и расчистив снег, Владимир открыл запертую только на щеколду дверь и вошел во внутрь. Мы в сопровождении веселого Уголька вошли во внутрь. Заимка состояла из небольших сеней и одной комнаты. Было темно. Владимир зажег спичку. На столе стояла керосиновая лампа. Вскоре комната озарилась ее несильным, но приятным светом.
В комнате из обстановки был большой грубо сколоченный стол, две лавки около него, несколько полок с алюминиевой посудой, чайником и сковородой, нары для сна. Нары были широкие, на них могло поместиться человек семь. Интерьер помещения дополняла небольшая печь, сложенная из кирпича. Рядом с ней лежал топор и несколько поленьев дров. Внутри все стены были в толстой шубе инея. На стенах на гвоздях висело множество мотков веревок. Было жутко холодно, даже холоднее, чем на улице.
-Да, - скептически оглядел заимку Дмитрий, - царство снежной королевы!
-Сейчас будет Крым! – улыбнулся Владимир, - Вы пока вещи заносите, а мы с Артемом над печкой поколдуем. Артем, там под навесом дров набери.
Вскоре в печи плясали языки пламени, а помещение постепенно стало наполняться теплом. Через час от былого холода не осталось и следа, и мужики уже сидели за столом только в одних свитерах, скинув свои теплые с капюшонами куртки. Владимир вышел, чтобы распрячь лошадь и накормить ее сеном. Дядя Сергей занимался карабинами. Он у меня любитель хорошего оружия. Дмитрий возился с продуктами, надо было приготовить что-нибудь поесть. Предусмотрительная Любаша засунула в рюкзак четыре поллитровки водки, поэтому ужин обещал быть веселым. Я раскладывал на нарах наши спальные мешки и сумки с вещами.
Наконец вернулся Владимир. Уголек остался на улице, там, забившись под навесом в сено, он всю ночь будет сторожить лошадь и людей.
Дмитрий приготовил замечательный ужин. На сковороде шкворчало сало с жареной картошкой и кусками подогретой тушенки. В закопченном чайнике закипел чай, от которого веяло малиной и брусникой. Украшала стол поллитровка.
-Ну, как говориться за удачную завтрашнюю охоту! – поднял алюминиевую кружку с водкой дядя Сергей, - Замечательно тут у тебя, Володька! Жалко, что редко встречаемся.
Все выпили. Я, помня о вчерашнем конфузе, пил чай.
-Да у нас тут знаешь как замечательно. Вы летом приезжайте! И рыбалка и грибы-ягоды!
-Рады, да сам видишь, с отпусками только зимой подгадали. Может через год, - ответил ему раскрасневшийся Дмитрий.
Вдруг у Владимира в кармане мехового кожуха, валявшегося на нарах, зазвонил телефон.
-Ты же говорил, что сотовые здесь не берут,- удивился дядя Сергей.
-Да это не сотовый, а спутниковый. У нас многим участковым и егерям раздали такие, на почте есть тоже. Все же связь нужна с большой землей, - сказал Владимир, доставая похожий на увесистый книжный том телефон.
- Степаныч, ты? Что случилось?! – говорил в трубку Владимир. Постепенно его лицо приняло строгий и озабоченный вид. Закончив разговор, Владимир оглядел всех нас.
-Мужики, даже и не знаю, как вам это сказать?
-Ну, не тяни!- Дмитрий серьезно смотрел на Владимира.
-Любаша рожает! Даша сейчас к нашему участковому бегала, вот он и связался со мной. Надо Любаше из Ойка акушера везти. Бабка Полина, наша повитуха, боится, что сама не справится.
-Надо, так вези!- уже повеселев, сказал Дмитрий.
-Ну а Вы как же? Прощай охота? Вам придется со мной назад в Ивантеевку.
-Зачем назад? - остановил его дядя Сергей, - Там мы только мешаться будем.
-И то верно, - подхватил Дмитрий, - А как скоро ты вернешься?
-Ну, до Ойка часа четыре, назад еще два. К утру, думаю, акушера привезу. Бабка Полина сказала, что утром Любаша рожать будет, уж в этом то повитухе верить можно. Потом акушера назад в Оёк отвезу. Да с Любашей побыть надо. Так что только к посзавтрашнему вечеру вернусь на заимку.
-Ну и поезжай, два дня потерпим. А потом, кто с Любашей, с детьми останется? – пробасил дядя Сергей.
-Да об этом беспокоиться не стоит! Даша со всем справится, она у меня мастерица на все руки! Так что приеду и поохотимся денек!
На том и порешили. Владимир быстро собрался и запряг в сани лошадку.
-Так! Без меня никакой охоты! Понятно?
-Понятно, товарищ сержант, - делано грустно вздохнул Дмитрий.
-Еще! - продолжал Владимир, - Уголек останется с вами. Мне так спокойнее будет. Он, если что и дорогу к дому укажет и предупредит об опасности. Продуктов у вас навалом! Отдыхайте, не поминайте лихом.
Сани тронулись в темноту тайги. Уголек, поскуливая, провожал их глазами, но, следуя приказу хозяина, остался с нами…

* * *
Стемнело рано. Так закончился этот вечер на заимке.
Протопив хорошенько печь, оставив около нее сушиться берцы и носки, мы, натянув на себя теплое белье, юркнули в свои спальные мешки, напоминающие черных гусениц. Спать в таком мешке мне было уютно и необычно. Мягкая и прочная ткань спального мешка приятно обволакивала тело, но не сковывала руки и ноги. Уголек отказался спать в теплом помещении, и пришлось выпустить его на улицу.
Керосиновую лампу мы затушили, в избушке было темно, только в подслеповатые окошки немного отсвечивала луна.
Уставшие за день тела требовали отдыха, глаза сами собой слипались, и вскоре внутри заимки послышался тройной богатырский храп.
Я проснулся оттого, что Уголек заливался надрывистым лаем. Посмотрел на светящийся циферблат часов – одиннадцать часов вечера. Дядя Сергей и Дмитрий тоже проснулись.
-Кого еще там облаивает наш сторож?! – пробухтел спросонок Дмитрий, повернувшись на бок в своем мешке.
-Может зверь какой? – предположил я.
-Возможно, - дядя Сергей уже вылез из своего спальника и, поеживаясь, натянул штаны, - Пойду проверю.
Он зажег керосиновую лампу и натянул на ноги свои берцы, стоявшие около печки. Потом, накинув куртку и прихватив винчестер, направился к двери.
В избушку повеяло морозным паром. Прикрыв за собой дверь, дядя Сергей позвал Уголька. Пес прибежал, но продолжал рычать, пытаясь броситься в темноту тайги. Успокоив Уголька, дядя Сергей вернулся в избушку.
-Наверное зверье какое шляется рядом, вот и беспокоится пес, - пояснил он присаживаясь на нары. Уголек больше не лаял.
Мы опять легли спать. Но не прошло и пятнадцати минут, как Уголек вновь залился злобным лаем.
-Артем, загони Уголька в избу, а то спать не даст, - сквозь сон пробурчал Дмитрий.
Нехотя я встал. Теперь уже я зажег лампу и, оставив ее на столе, наспех оделся и вышел на крыльцо.
-Уголек! Уголек! – позвал я. Уголек яростно облаивал кого-то около навеса. Вдруг пес взвизгнул, отчаянно заскулил и притих.
-Уголек!…- начал я снова подзывать пса, но вдруг что-то с силой обрушилось мне на голову. В глазах потемнело, и я потерял сознание…

* * *

…Очнулся я оттого, что кто-то похлопывал меня по щекам. Я открыл глаза. То, что я нахожусь в избушке, было понятно по теплу и знакомому деревянному потолку, освещенному керосиновой лампой.
Незнакомый мужик лет пятидесяти с черной щетиной на лице, склонившись надо мной, пахнул в лицо смесью перегара, чеснока, дешевых сигарет и гнилых зубов.
-Пришел в себя пацанчик, - констатировал он факт моего пробуждения и скрылся из поля зрения.
Я попытался пошевелить рукой, но обнаружил, что руки чем-то связаны за спиной. Ноги тоже оказались связанными. Не понимая причины такого своего состояния, я попытался протестовать, но мог выдавить только сдавленное мычание. Мой рот оказался заткнут какой-то тряпкой. Я еще мало что соображал.
Наконец, мне удалось приподняться и сесть, прислонившись спиной к бревенчатой стене. Я был на нарах. Рядом, связанный по рукам и ногам в одних кальсонах и тельняшке, на животе лежал дядя Сергей, чей рот был заткнут шерстяным носком. Его связанные за спиной руки были притянуты к связанным ногам, что не позволяло ему повернуться. С рассеченной брови сочилась кровь. Дмитрий, валялся на полу, пытаясь оказывать сопротивление двум парням, вязавшим веревкой его руки. Однако сопротивление Дмитрия было сломлено. Скоро рядом со мной, так же как и дядя Сергей, Дмитрий корчился на нарах, лежа на животе.
-Что, сволочи, справились двое с одним? - выдавил из себя Дмитрий.
-Рябой, заткни ему пасть, - обратился к одному из парней, тот мужик, который наклонялся ко мне.
Взяв чей-то шерстяной носок из тех, что сушились около печи, Рябой скрутил его трубочкой и с силой запихал в рот Дмитрия.
-Всё, Батяня, исполнено в лучшем виде! Тишина на кичи! – заржал Рябой.
Я окончательно пришел в себя и теперь мог осознанно оценить ситуацию. А она оказалась, по-правде говоря, не из лучших.
В избушке находились трое неизвестных. Один, со знакомой щетинистой рожей, которого называли Батяня, явно был главным. Ему было лет под пятьдесят. Второй, с лицом выщербленным оспой, был лет на пять старше меня. Это его Батяня назвал Рябым. Третьего парня, лет тридцати, с пронизывающим волчьим взглядом, Батяня назвал Штырём. Одеты они были в добротные овчинные полушубки, в теплые унты и меховые шапки. Тулупы явно были с чужого плеча. У каждого были солдатские вещмешки, сейчас валявшиеся на полу. Два обреза и двустволка лежали на лавке.
Батяня, расстегнув тулуп и сняв шапку сидел за столом, а Штырь и Рябой рылись в наших вещах, вытряхивая содержимое сумок прямо на пол.
-О, да здесь жратвы на целый барак! – обрадовался Рябой, найдя рюкзак с продуктами. Его глаза еще больше разгорелись, когда он извлек на свет три поллитровки. Поставив их в ряд на столе, около с уже наполовину початой нами бутылкой, он заулыбался:
-Живем, жиганы!
В это время Штырь собрал наши карабины и патроны к ним.
-Хороший комплект, - одобрительно кивнул головой Батяня.
То, что это были зэки, я уже понял по их разговорам и татуировкам, покрывающим пальцы рук. Не имея возможности что-либо предпринять, нам оставалось только молча наблюдать за этими троими ублюдками.
-Что интересное есть? – спросил Батяня у Рябова, перетряхнувшего все наши пожитки.
-Да так: теплые носки, свитера, спальные мешки.
-Да, нам кроме жратвы и оружия вроде и не надо уже ничего, - с волчьим оскалом хохотнул Штырь, - Все вроде есть! Спасибо мужику из Березовки, царство ему небесное! Жадный, правда, был сука!
-Что с этими делать будем, Батяня? – мотнул головой в нашу сторону Рябой.
Батяня молчал, постукивая пальцами по столу.
-Что делать? Да пришить, как того мужика с его семьей мы пришили, и дело с концом! Лишние свидетели нам не нужны! – сказал Штырь.
Батяня продолжал молчать.
-Дело, Штырь, говоришь. Бери этого, - Рябой указал на дядю Сергея, - а я возьму второго. На улице порешим, чтоб здесь не пачкать. Нам еще ночь здесь спать.
Рябой подошел к дяде Сергею и разрезал веревки на ногах.
-Вставай! Пошли! – рябой поднял дядю Сергея на ноги и толкнул к выходу.
Штырь с ножом наклонился над Дмитрием и тоже перерезал веревки на его ногах.
Я отчаянно замычал:
«Сволочи! Отпустите их! Гады!» - но вместо этого, только:
-М-м-м-ф! М-м-ы –ф! М-ф-ы!
-Что, пацанчик? Страшно? Да ты не боись. Этих порешим, а тебя может и оставим! Как поведешь себя, - подмигнул мне Штырь, уже поднявший на ноги упирающегося Дмитрия.
Я продолжал мычать.
-Не рви сердце, красавчик! – Штырь отошел от Дмитрия и, наклонившись надо мной, похлопал меня по щеке.
Батяня, молча с кривоватой улыбкой на лице, наблюдал за этой сценой.
- А что, Рябой, может поимеем красавчика?! Баб-то давно не пробовали! – вновь заговорил Штырь, удерживая мой подбородок.
- Давай, красавчик, готовься! Угодишь нам – будешь жить! Нет – в расход за этими, - заржал Рябой.
Дядя Сергей, услышав слова бандитов, дернулся, но Рябой удержал его, приставив нож к его шее. Дмитрий же, оставленный Штырем без присмотра, изловчился и с силой саданул его ногой в пах.
Штырь скорчился от боли, зажав руками яйца, и повалился на пол, изливая поток ругательств. Рябой, вновь приставил нож к шее дяди Сергея, удерживая его на одном месте. Батяня, все время молчавший, схватился за живот и залился смехом.
Дмитрий хотел еще раз ударить Штыря по яйцам, но его сбил с ног удар увесистого кулака Батяни, который все еще продолжал смеяться.
Наконец Штырь поднялся и, выхватив нож, кинулся на лежавшего на полу Дмитрия. Батяня подставил ножку бандиту. Штырь кубарем покатился на пол.
-Ты чего, Батяня?!! - Штырь вскочил на ноги, - Он мне по яйцам, а ты же его и защищаешь!!! Порешу, суку!!!
Штырь замахнулся ножом над Дмитрием, но Батяня перехватил его руку.
-Остынь, Штырь! – голос Батяни принял стальной оттенок. – Никого на перо сажать не будем! Это тебя, Рябой, тоже касается! Забыли кто здесь главный?! Я и принимаю решения! Хватит с нас и тех пятерых душ, что в Березовке вы ни за что порешили! Знайте, Батяня просто так ничью жизнь не забирает!
-Да, ты же видел, что эта сука себе позволяет!!! - все еще в ярости вопил Штырь.
-Сам виноват, Штырь! Ни за что опустить пацана хотел! И вообще, что забыли, кто вас с кичи вызволил?! Сейчас бы гнили в бараке, если бы не Батяня!!! Сколько вам еще? Лет по 15 сидеть?!! Так бы и померли на лесозаготовках!!!
Штырь несколько присмирел, но на его лице все еще пробегала нервная дрожь, похожая на волчий оскал.
-Так! Этих посадить на нары, - Батяня указал рукой Рябому на связанных мужиков.
Рябой толкнул на нары дядю Сергея и помог подняться Дмитрию.
-Иди, - Дмитрий, получив толчок в спину, плюхнулся рядом со мной.
-Штырь, убери нож, садись рядом со мной.
Штырь, сплюнув на пол, сел за стол.
-Ну, что, мужики, поговорим? Рябой, вынь у них кляпы.
Подошедший к нам бандит, выдернул засунутые в наши рты носки.
-Кто тут из вас главный? – Батяня устремил свой взгляд на дядю Сергея и Дмитрия.
-Ну, допустим я! – отвечал дядя Сергей, глядя в глаза бандиту. В этой дуэли победил дядя – Батяня отвел взгляд в сторону.
-Собака ваша?
-Наша.
-Надо было не спать, когда она лаяла. Хорошая была у вас собака, верная. Проснулись бы, может мы к вам и не сунулись! А так – извиняйте, что без приглашения…
Немного помолчав, Батяня продолжил задавать вопросы.
-Что делаете на заимке? Нам сказали, что зимой тут никого не бывает.
-Охотники мы.
-Понятно… Вас егерь привел сюда?
-Егерь.
-Когда вернется за вами?
-Через два дня обещал приехать, - сказал Дмитрий.
-А тебя не спрашивают, - не глядя на него, сказал Батяня, - Когда паханы разговаривают, шестерки молчат!
Дмитрий замолчал.
-Так оно и есть, как Дмитрий говорит, - сказал дядя Сергей.
-Понятно… - опять задумчиво процедил Батяня.
Воцарилась напряженная тишина.
-Вот, что я вам скажу, охотнички! – Батяня поднялся и подошел поближе.
–Убивать вас, как вы уже поняли, я не собираюсь. Поужинаем у вас, переспим ночь, да и распрощаемся. Правда харч и оружие я у вас заберу, да и связать вас придется. А там через два дня и егерь за вами приедет. Ничего, может и не загнетесь… А загнетесь, такова ваша планида! Сказать может чего хочешь?
-Пацана отпусти, молодой он еще. Ему жить и жить! Сам же знаешь, что за два дня мы замерзнем связанные в этой хибаре! А нас пореши сразу! – твердым, но немного надломленным голосом сказал дядя Сергей главарю бандитов.
-Не замерзнете,- ухмыльнувшись, оглядел наши разбросанные вещи Батяня, - Вон шмоток теплых сколько! Не думайте, Батяня – не зверь. Завтра утром перед уходом печь протопим, так что не замерзнете, если ваш егерь вовремя приедет.
Так! Я все сказал! Только учтите, любая попытка рыпнуться, и я пришью и вас и вашего пацана! Ну, охотнички, если больше нечего сказать, то разговоры окончены. Рябой! – бандит понял все с полуслова и через минуты, мы опять сидели с кляпами во рту.
Потом главарь банды вернулся к столу и обратился к Рябому и Штырю.
- Давай пакуйте их, как тех двух солдат-вертухаев в госпитали мы паковали, когда с кичи ноги делали!
-Так бинтов и одеял нет…- немного растерялся Рябой.
-А одежда на что и эти мешки? – Батяня поднял мой спальный мешок, валявшийся на полу.
-Ну ты, Батяня, и голова! – восхитился Рябой.
Штырь молчал, но, наконец, собравшись, обратился к главарю:
-Батяня, благородный ты слишком, а вот я не привык сносить оскорбления! Если уж не даешь пришить паскуд, дай я сам их свяжу! Попомнят они, как Штыря по яйцам бить!
-Справедливое требование! За удар по яйцам надо отвечать! Только учти, чтобы без увечий, да чтоб не загнулись от твоих связываний!!!
-Не бойся, Батяня! Все при них останется, но мужские достоинства долго будут помнить Штыря! – потрогал Штырь свои ушибленные яйца.
-Давай, Штырь, пакуй, а потом пожрать надо, чтобы на голодный желудок спать не ложиться! – сказал Батяня, осматривая на сковородке остатки нашего ужина.
Штырь не заставил себя долго ждать. Первым естественно был выбран Дмитрий. Ему развязали руки и ноги. Он стоял перед бандитами, иногда косясь на карабины около стола.
Батяня заметил его взгляд.
-Я два раза не предупреждаю!!! Любая попытка к сопротивлению, и егерь найдет здесь только ваши трупы.
Дмитрий опустил глаза. Он явно смирился. Но его тело продолжала бить нервная дрожь. Далее началась «упаковка» Дмитрия. Первым делом Штырь сдержал свое обещание. Вынув из одного берца длинный шнурок, он подошел к Дмитрию. Спустив ему штаны до колен, бандит явил миру член Дмитрия. Далее Штырь сделал несколько витков шнурка у основания члена, закрепив эту конструкцию двойным узлом. Член Дмитрия стал на глазах увеличиваться в размерах и уже через минуту стоял, как солдат у Мавзолея. Красная головка касалась живота. Умелыми движениями Штырь оттянул мошонку у застонавшего Дмитрия. Несколько витков на мошонке, и яйца пленника оказались надежно отделены от ствола члена. Сделав два узла на одном конце шнурка, вторым концом шнурка Штырь отделил яйца друг от друга. Далее концы шнурка были намотаны на ствол члена вплотную к виткам, что были сделаны у основания. Остатки шнурка Штырь перекинул опять на основание члена и завязал двойным узлом под красными от сжатия яйцами Дмитрия. Теперь его член находился в надежном и даже красивом бондаже.
-Ей, Штырь! И где ты только такому научился, эстет? – присвистнул, наблюдавший за всем Батяня,- Я же сказал, чтобы без увечий! Потеряет мужик яйца и член! Ослабь шнурок!
-Не потеряет! Просто стояк его замучит! Я сосуды не пережимал! Мне самому так Маруська моя бондаж члена иногда делала! Сначала кайф, но потом невыносимо! Пусть помучаются!
-А выдержат двое суток?!
-Выдержат! Просто стояк будет время от времени мучить!
Закончив с яйцами Дмитрия, Штырь подтянул ему кальсоны на место. Далее Дмитрия заставили надеть на себя два свитера. Потом Дмитрия нарядили в его пятнистые охотничьи штаны и теплую куртку с капюшоном.
-Ну, что не холодно? – с явной издевкой спросил его Штырь.
На руки Дмитрию надели его теплые перчатки. Взяв две пары носков из чьих-то запасов, Штырь натянул по два носка на руки Дмитрия прямо поверх перчаток и куртки.
Чтобы Дмитрий не выплюнул кляп, Штырь взял его шарф и с силой завязал им рот Дмитрия. На его голову была надета вязанная шапка. Воротник куртки был поднят и застегнут впереди на две пуговицы. Теперь Дмитрий не мог свободно поворачивать голову. Поверх шапки и воротника куртки был надет капюшон. Потом Дмитрия подвели к нарам, где был уже разложен спальный мешок.
-Ложись! – Штырь толкнул Дмитрия к нарам. Дмитрий лег в раскрытый мешок. Связав ему впереди запястья рук, Штырь начал постепенно закрывать молнию мешка. Ему это удалось с трудом. Теперь на нарах лежал плотный кокон, внутри которого находился абсолютно беспомощный человек. Сняв со стены один из мотков веревки, Штырь надежно обмотал ей кокон.
За все время упаковки Дмитрия бандиты не произнесли ни слова.
-Все! – Штырь отошел к бандитам и с явным удовольствием осмотрел из далека свою работу.
-Признайся, Штырь, где научился? Никогда в жизни такого не видел! – Рябой, сглотнув слюну, мотнул головой в сторону кокона с Дмитрием.
-Потом как-нибудь расскажу, - уклончиво ответил Штырь, - давай лучше помогай. Веди второго.
Скоро перед бандитами стоял мой дядя Сергей. Я наблюдал со стороны, как Штырь, взяв второй шнурок с берца, начинает им обвязывать уже стоявший член дяди. Я поймал себя на мысли, что мой член тоже не по-детски давно стоит, а мне самому даже нравится, как умело и красиво Штырь делает бондаж. Вскоре около Дмитрия на нарах лежал почти такой же черный связанный веревками кокон с дядей Сергеем.
Очередь дошла до меня. Мне развязали руки и ноги и поставили перед столом.
-Дохловат! Еще точно замерзнет! – обернувшись к Рябому, оскалился в язвительной улыбке Штырь, - Такого надо потеплее укутать. Тащи, что там осталось.
Рябой притащил три свитера, три комплекта теплого белья, три подшлемника, пять пар носков. На нарах еще лежала моя теплая охотничья куртка, охотничьи штаны, моя вязаная шапка, рукавицы и шарф. На гвозде висела новая охотничья куртка, которую мы прихватили для Владимира. Она тоже оказалась в ворохе вещей.
-Сейчас, пацанчик, упакую по высшему классу! – потрепал меня по щеке Штырь и стянул мне штаны. Вскоре мой член в прочной обвязке из длинного шнурка приобрел красный цвет и, как бы красиво это сказать, твердость нефритового стержня. Далее началось мое облачение во все оставшиеся теплые одежки. Я надел три комплекта теплого белья, три свитера и теплые штаны. Далее меня заставили надеть на ноги две пары носков, а поверх них единственную пару берц со шнурками. Штырь лично зашнуровал мои берцы. Взяв мой длинный шарф, бандит завязал им мой рот, еще прочнее закрепив кляп. Поверх мой головы были надеты три шерстяных подшлемника и вязаная шапка. Дело дошло до курток. Свою куртку я одел как обычно. Рябой застегнул на ней молнию и пуговицы на поднятом воротнике. Вторую куртку Штырь и Рябой с трудом нацепили на меня задом наперед и так же подняли ее воротник, упершийся мне в нос. С еще большими усилиями им удалось застегнуть у меня на спине ее молнию. Теперь я находился в каком-то скафандре глубоководного аквалангиста, где невозможно было ни нагнуться, ни повернуть головой. На мои руки надели рукавицы, а поверх их и курток натянули две пары носков. Меня уложили в спальный мешок и даже не связали руки, так как пошевелить ими в мешке было нереально. Застегнув мешок и затянув его капюшон, бандиты зафиксировали меня в коконе, так же как моего дядю и Дмитрия, веревкой. Впрочем, веревка была излишней предосторожностью. В спальнике даже пошевелить рукой было невозможно. Мне стало трудно дышать, по лбу струился пот. Я пытался вздохнуть сильнее, но у меня ничего не получалось.
На нарах остался лежать еще четвертый спальник, который мы привезли Владимиру.
-А ты, черт! – выругался Штырь, - Еще мешок остался.
-Давай на пацана натянем! – предложил вошедший в раж от первого опыта бондажа Рябой.
-С него хватит! Давай на вот этого, сучонка! - Штырь показал на Дмитрия.
Кокон с Дмитрием сняли с нар и поставили на пол. С пленника была снята веревка. Штырь похлопал по паху кокон с Дмитрием, тот тихо промычал.
-Что? Стоячок мучает, козёл? Ничего терпи! Еще двое суток!!! – хохотнул Штырь.
-Рябой, давай его в мешок лицом вниз положим.
-Не задохнется?
-Нет, щели есть, воздух пройдет.
Дмитрия уложили в мешок лицом вниз и с трудом застегнули молнию. Затянули шнурки капюшона. Поверх вновь легли путы из веревок. Теперь кокон Дмитрия стал похож на черную безликую мумию.
-Вот теперь порядок! – с явным удовольствием потер руки Штырь.
Дмитрия уложили поперек нар, а меня с дядей положили к стенке вдоль нар головой на кокон Дмитрия.
-Долго возитесь! – наконец подал свой голос Батяня.
Нам с дядей Сергеем оставалось только наблюдать за тем, как наши припасы поглощаются непрошеными гостями. Через час половина запаса тушенки, хлеба, сала были съедены, а из водки осталась одна поллитровка. Разгоряченные спиртным бандиты уже разговаривали на повышенных тонах, перемежая свою и без того нелитературную речь крепкими идиомами. Штырь время от времени кидался на Рябова, но Батяня каждый раз вовремя их разнимал. Наконец часа через два вся эта вакханалия прекратилась.
-Всё! Спать! Завтра – в дорогу! – гаркнул пьяный Батяня на Штыря и Рябова.
Спать зэки улеглись тут же на нары. Нас использовали как подушки под голову. Меня переложили поперек нар ближе к окну. На мой кокон легли головой Штырь и Рябой. На коконе Дмитрия остался лежать ближе к стенке избушки мой дядя, а рядом лег Батяня. Затушив лампу и укрывшись своими теплыми тулупами, бандиты наполнили заимку храпом, стойким запахом самогонки и грязных носков.
Я лежал не в силах пошевелиться. От кляпа ужасно болели челюсти. Штырь дышал мне прямо в лицо, иногда елозя своей головой на мешке в районе моего все еще невыносимо возбужденного члена. Жара внутри кокона, которая поначалу мучила меня с непривычки, прошла. Я понял, что надо просто успокоить дыхание и полностью расслабить тело.
О том, чтобы заснуть в таком состоянии не было и речи. Вместо сна было чуткое полузабытье, прерываемое новыми «приступами» эрекции.
Счет времени мной был потерян…

* * *

…Несмотря на неудобство своего положения, я все-таки заснул. Когда я открыл глаза, то в сероватой мгле, пробивающейся сквозь оконце избы, заметил уже вставшего Батяню. Штырь и Рябой все еще дрыхли на мне. Похоже, что мои челюсти настолько затекли от кляпа, что я уже их просто не чувствовал. Штырь повернулся на моем измученном члене, который вновь начал вставать, врезаясь в намотанный на нем шнурок и причиняя мне саднящую ноющую боль.
-Встаем! – Батяня начал трясти спящих Штыря и Рябова. Через несколько минут ему удалось их разбудить.
Штырь, поеживаясь, сел на нарах.
-Пожрать бы.
-Пожрешь, а сейчас давай за дровами, а то в избе холодрыга! – сказал ему Батяня.
Мне в моем коконе было тепло, но по тому, как изо рта Батяни шел пар, я понял, что в избушке действительно холодно.
-А чего я? Пусть Рябой за дровами идет!
-Сказал идти, значит иди. Для Рябова и здесь занятие найдется. Штырь, лопату не забудь, ночью вьюга была, наверняка снега намело.
Штырь, злой от обиды ничего не сказал, но оделся и пошел к выходу.
-Рябой, убери со стола! Свинарник развели! Давай завтрак делай. Через час идти надо. Да, посмотри охотничков, не окочурились?
Рябой подошел к кокону с дядей Сергеем и ткнул его в бок. Дядя слабо замычал. Дмитрия он похлопал по паху:
-У этого стоит! Живой! У жмурика не стоял бы.
Наклонившись надо мной, Рябой заметил, что я не сплю.
-Живы охотнички, Батяня!
-Вот и славно, давай тушенку открывай. Да печь растопи, чай надо заварить. Что-то Штыря долго нет.
В это время на улице послышался слабый собачий лай и сразу же прекратился.
-Не уже ли выжил пес? Я ведь его ножом саданул, - удивился Рябой.
-Похоже Штырь исправил твою оплошность… Да, что он там возится?!
Входная дверь в сенях скрипнула. Похоже, от ветра она приоткрылась, и в избушку начал заходить холод.
-Штыр?! – крикнул Батяня, сидевший на лавке.
Ответа не было.
-Рябой! Прикрой дверь. Да глянь, что там со Штырем.
Рябой направился в сени, но вдруг был отброшен из них внутрь комнаты чьим-то сильным ударом. По лицу бандита растекалась кровь. Батяня молнией кинулся к стоявшему рядом карабину, но взять его не успел.
-Назад! – одновременно раздались звонкий девичий голос и выстрел. На пороге в расстегнутом полушубке с карабином в руках стояла Даша. Пуля пролетела в нескольких сантиметрах от Батяни и попала в лавку. Батяня остановился. На полу, утирая сочившуюся из носа кровь, сидел Рябой.
-По носу, прикладом! Сука! – вопил бандит.
-Ты, девка, чего?! Ополоумела?! - взвыл Батяня и снова потянулся к карабину. Второй выстрел выбил щепки из лавки. Батяня опустил руку.
Не переставая держать бандитов на прицеле, Даша сняла с гвоздя на стене одну из многочисленных веревок и кинула ее Рябому.
-Руки вяжи ему за спиной! – властно прозвучал звонкий девичий голос.
Рябой, не на шутку испуганный, начал связывать руки Батяни за спиной.
Когда с Батяней было покончено, девушка уложила Рябова на пол и сама связала ему руки. Потом проверила надежность узла на руках Батяни.
-Где охотники? – наставив карабин на Батяню, с некоторой дрожью в голосе спросила Даша.
-Да что с ними будет, вот они, - показал головой Батяня головой в сторону черных коконов, лежавших на нарах, которые девушка сначала приняла за обыкновенные тюки.
На улице вновь залаял пес. Не обращая внимания на лай собаки, девушка кинулась к нашим черным коконам. Я был первый, к кому она подбежала. Увидев в просвете капюшона мои глаза, Даша разрыдалась:
-Тема!!! Темочка, я сейчас!!! - она нервными движениями пыталась развязать узлы веревок, обвивавших спальник.
Пес вновь залаял.
-Подожди, я на минутку! – Даша выбежала на улицу. На улице прозвучало несколько выстрелов из карабина.
Пользуясь отсутствием девушки, бандиты стали пытаться развязать друг другу руки, но у них ничего не получилось. Через минуту Даша завела в избушку связанного Штыря, у которого во рту был кляп из его же варежки. За девушкой, немного прихрамывая на перебинтованную лапу, забежал Уголек.
-А вот и Штырь! – пробасил Батяня.
-Всем сидеть на месте! – Даша угрожающе выставила карабин в сторону связанных бандитов.
-Да, видно от судьбы не уйдешь, - удручающе сказал Батяня.
В это время в избушку ввалилось человек пять в камуфляже с автоматами на перевес. По всей видимости, это были омоновцы.
-Ай, да Даша?! – присвистнул старший из них, - Одна и троих матерых бандитов обезвредила!
-А это что? – увидев наши коконы, спросил тот же омоновец.
-Это охотники, их бандиты связали, - пояснила Даша.
-Так, Сидоров, выводите этих, - указал старший омоновец на бандитов, - а ты, Гнездилов, помоги развязать бедолаг.
Беглых зэков вывели из избушки, а двое омоновцев и Даша принялись распаковывать наши черные саркофаги.
Через полчаса мы все мокрые, но невредимые сидели на нарах, еле двигая основательно затекшими челюстями. Только минут через 15 мы смогли сказать что–либо вразумительное.
-Даш, выйди на минутку, пожалуйста! – первым обратился к девушке Дмитрий, - У нас тут небольшое мужское дело.
Даша вышла.
Наконец-то мы могли снять путы с наших истерзанных красных членов!!! Истратив последние силы к сопротивлению, получив свободу, они безжизненно обвисли…

* * *

Естественно ни о какой охоте не было и речи. Вместе с девушкой на санях мы вернулись в Ивантеевку.
Оказывается Уголек, так старавшийся предупредить нас об опасности, получил от бандитов ножевое ранение в лапу, но, истекая кровью, смог ночью прибежать в Ивантеевку и переполошил весь дом. Вид окровавленного пса наводил на неприятные мысли. Владимир еще не приехал с акушером из Ойка, и Даша решила сама отправиться на заимку, оставив с рожающей Любашей бабку повитуху. В свои шестнадцать лет девушка была опытная таежница. Лошадь и сани взяла у соседей, карабин у девушки был свой.
Уже утром, подъезжая на санях к заимке, Даша встретила по дороге наряд ОМОНа, который разыскивал сбежавших из колонии зэков. Зэки бежали из тюремного госпиталя, связав двух солдат. В ближайшей к колонии деревне преступники вырезали семью, забрав теплые вещи, оружие и продовольствие. По всем признакам преступники двигались по направлению к трассе в другой стороне от заимки. Однако Даша пообещала, что если наткнется на следы зэков, то подаст сигнал выстрелами из карабина.
Штыря девушка оглушила и связала около навеса с дровами, и, оставив с ним Уголька, пошла в избушку. Что произошло в избушке, мы знали и так…
Когда мы подъехали к Ивантеевке, егерь был уже дома. Это мы поняли по стоявшей в мыле знакомой лошадке, около которой суетился старший сын Владимира. Сам егерь стоял на крыльце дома с карабином в руках, готовясь отправиться на заимку вслед за Дашей.
Увидев нас, Владимир сменил озабоченное выражение лица на радостное:
-Фу, чертяки, напугали! Уже такое понадумал! Не знал, за что хвататься! Ну, рассказывайте, что случилось?!
В это время на крыльцо вышла бабка повитуха:
-Ну, поздравляю, Владимир Федорович! Дочка у тебя!
Радостный Владимир обнял Дашу и бабку и, забыв о нас, бросился в избу…

* * *
…Мы уезжали на следующее утром. Жалко, что охота не получилась, но впечатлений было с лихвой.
Любаша с новорожденной была в своей спальне и вся забота о наших проводах легла на Дашу. Та, как гостеприимная хозяйка, суетилась на кухне.
Мужики пили за новорожденную, за счастливое освобождение и за крепкую дружбу, которая их связывала. Хотя они и были под хмельком, но разговоры вели в полголоса, не забывая, что в доме новорожденная.
Воспользовавшись тем, что разговоры опять зашли об охоте, я вышел на двор.
Чья-то теплая рука провела мне по щеке.
-Даша! – я задохнулся от внезапно нахлынувших на меня чувств.
Девушка молча увлекла меня в еще теплую баню…
Все произошло на широкой лавке, что стояла в предбаннике… Для Даши, да и для меня это было впервые…
Когда мы уже одевались, что-то упало мне за шиворот куртки с потолка. Запустив руку в горловину, я извлек предмет, напоминающий кусочек коры.
Я осветил его карманным фонариком.
-Это куколка махаона, - пояснила мне Даша, - давай оставим ее здесь на подоконнике. Весной из нее появится красивая бабочка.
Я не дал ей договорить и зажал губы девушки поцелуем.
-Пойдем, нас могут хватиться, - девушка отстранилась от меня и потянула за собой в дом.
-Даша, я приеду весной, я клянусь…- шептал я ей на ухо…

* * *

-Тема, проснись, соня ты этакий!
Я открыл глаза. Моя жена Даша, одетая в легкий шелковый халатик, нагнулась надо мной с ласковой улыбкой.
-Уже десять утра, милый! Пора вставать, Артем!
Даша присела на кровать рядом.
-Как спалось, малыш? – девушка ласково провела рукой по моему лбу.
-М-м-м-ф! – простонал я, не в силах, что-либо произнести.
Почувствовав присутствие моей любимой жены, мой член, спавший в витках шелкового шнурка, принял позу «утреннего стояка».
Черная куколка доживала свои последние минуты.
Даша стала снимать бинты, обвивающие спальный мешок. Расстегнула молнию.
Превращение началось.
Постепенно, сбрасывая с себя оболочки одежд, я как бы вновь рождаюсь на свет… И вот я уже стою голый перед кроватью, а Даша ловкими пальчиками снимает, как уже ненужную пуповину – последнее, что связывает меня с куколкой, шелковый шнурок с моего возбужденного члена.
Всё! Я свободен! Нет куколки, а есть бабочка!
Наши тела переплелись на кровати.
Все убыстряющиеся ритмичные движения моего тела, как взмахи крыльев махаона, с каждым толчком поднимают нас выше и выше под облака.
Мы летим над Питером, над далекими сибирскими сопками, вновь и вновь возвращаясь в обручивший нас медвежий угол…

КОНЕЦ

Читать все комментарии (3)